Мои статьи

Краевский В.В.

Ксенофобия как болезнь общества и средства  её профилактики

           Продолжая тему прошлогоднего выступления на Лихачёвских научных чтениях[1], рассмотрим в этом сообщении один из самых важных, в значительной мере педагогических, аспектов проблемы диалога культур  – предупреждения и преодоления главного препятствия на пути такого диалога и сближения культур. Это препятствие – ксенофобия. Люди, которым небезразлична судьба России и мира, независимо от их конфессиональных убеждений и философской ориентации, и либералы, и клерикалы, считают её опасным недугом индивидуального и общественного сознания. Болезнью назвал ксенофобию митрополит (ныне Патриарх) Кирилл[2].

          По общепринятому научному определению ксенофобия – это "негативная установка, иррациональный страх и ненависть к чужакам. Объектами ксенофобии могут быть как конкретные группы – представители чужой религии (иноверцы), расы, племени или нации (иноплеменники, инородцы), государства (иностранцы) и т.п., так и вообще все «чужие» («обобщенный Чужой»), по выражению известного российского социолога Ю.Левады"[3].

          Проблема профилактики и преодоления ксенофобии неизбежно возникает в контексте изучения возможностей и условий диалога культур в современном обществе. Первое, что необходимо выяснить – какова природа ксенофобии, её происхождение и формы проявления в современном обществе. Что это – инстинктивный, изначально не осознанный комплекс в виде психологической фобии, то есть нелюбви, нетерпимости к не своему, чужому? При этом неприязнь обусловлена не выявлением отрицательных качеств объекта, а отличиями объекта фобии от субъекта, непохожестью одного человека на другого. Есть  предположение, что человек обретает инстинктивную враждебность не при жизни, а получает её по наследству, генетически – от предыдущей, дочеловеческой стадии.

          Степень наличия или отсутствия этого, в сущности, инстинктивного чувства – показатель "окультуренности" человека или какой-либо общности, в которую он входит. Простой ответ на вопрос "Зачем культура?" звучит так: "Чтобы человек уцелел и другим помог уцелеть".

          Однако простые ответы – не самые надёжные. Преодоление ксенофобии – общественная, а не только личная задача. Существуют грани этой проблемы, не видимые с первого взгляда. В другой своей публикации И.С.Кон приводит пример временной "приостановки" ксенофобии в форме национализма у футбольных фанатов, болеющих за "свою" национальную команду, когда они принимают за своих также играющих в этой команде разноцветных "чужаков"[4].

          Сомнение в генетической предрасположенности к этому унижающему человека чувству появляется при чтении получившей в своё время широкую известность статьи известного учёного-генетика В.П.Эфроимсона, в которой автор доказывает, что  в человеческих существах генетически заложены  некие этические качества, далёкие от примитивной "пещерной" ксенофобии[5].

          В то же время проявления ксенофобии на разных уровнях – бытовом, общественном и государственном очевидны, а их последствия для отдельных народов и человечества в целом пагубны и долгосрочны.

          А.Муравьев  предлагает различать два явления: инстинктивная ксенофобия – неосознанный социальный рефлекс и ксенофобия-идея – идеология этнической вражды[6].

          Идейная форма ксенофобии связана с выходом индивидуальных эмоций на уровень идеи. В отличие от инстинктивной ксенофобии, она не социальный рефлекс, а политическая идея, возникающая во времена испытаний и страданий, в пору потрясения государственных основ и самой народной жизни.

          Поскольку инстинктивная ксенофобия есть часть архаических социальных инстинктов,  правильным способом отношения к ней следует считать культурную рефлексию. Выявляя ущербность или недостаточность враждебного отношения к "чужакам", культура делает возможным осознание этой недостаточности и её преодоление. Чем более становится гласным и очевидным присутствие ксенофобских элементов в культуре или политике, тем менее они будут оказывать эффект. Бороться нужно не столько с рефлексами, сколько с идеями.

          Однако обращение к культуре позволяет не только лечить болезнь в её запущенной форме, но и предупреждать само её появление. Просвещёние "заблудших" через СМИ, показательные суды над фашиствующими убийцами таджикских детей были бы полезны, но, к сожалению, они не могут исправить непоправимое, когда преступления, порождённые ненавистью, уже совершены. Возможна ли социальная профилактика этого тяжёлого заболевания, даже если признать его врождённый характер? Опыт последнего времени доказывает, что это возможно.

          Совсем недавно мы были свидетелями "чудесного" излечения наиболее тяжелой формы ксенофобии – расизма.  Там, где по историческим временным меркам ещё вчера процветали суды Линча, а чернокожим запрещалось садиться в один автобус с белыми, президентом страны избрали как раз представителя именно этого этнического меньшинства. Слово "чудесного" поставлено в кавычки потому, что на самом деле это вовсе не чудо. Понадобилась трудная, постоянная, массовая работа по осуждению расизма на всех уровнях и во всех общественных  и государственных учреждениях, в науке и  искусстве, наконец, в быту, чтобы "чудо" свершилось. Но главное – в школе. Новое поколение избирателей получило образование, свободное от следов ксенофобии в  форме расизма – этой чумы двадцатого века.

          Надо ли говорить, как важно избавление от ксенофобии для нашей страны и народа в условиях XXI века? Само существование Российской Федерации зависит от успеха этого дела.

          Опять возникает самый трудный вопрос из известной пары. Много сказано и написано в ответ на вопрос первый: кто виноват? И совсем мало – на второй: что делать?

          Ответ найти не так трудно, как может показаться. Первое – не закрывать глаза на то, что ксенофобия у нас существует. Известно, как полезно дьяволу неверие в его существование. Нужно показать дьявола, то есть ксенофобию во всех её проявлениях и последствиях, публично пригвоздить к позорному столбу,  развенчать в книгах, газетах, театре, кино, на телевидении. Вызвать этим стремление к культурной рефлексии. Но главное – предупредить появление болезни на начальной стадии, пресечь её в зародыше. А это значит – в школе.

          Придётся повторить то, что уже не раз говорилось по другому поводу. Культурную рефлексию могут осуществить люди, приобщённые к культуре во всей её структурной полноте, не только к "основам наук". Пора прекратить разговоры о сокращении, а фактически сведèнии на нет гуманитарной части образования. Успехи в почитаемых по праву учебных предметах – математике, физике, химии не дадут знаний о ксенофобии и её антиподе – толерантности, не научат школьников презирать первую и поощрять вторую. Ещё надо бы задуматься над тем, случайно ли, что среди убийц,  преследующих "чужаков" за "не тот" цвет кожи или разрез глаз так много несовершеннолетних, то есть школьников.

          Конечно, нет панацеи от всех болезней, в том числе и этой. И толерантность тоже вещь многослойная. Всегда и ко всем ли надо быть терпимыми? К фашистам, к нацистам – никогда! Но об этом нужно знать, об этом нужно говорить. И всё же терпимость – лекарство. Вот только о программе воспитания толерантности, принятой несколько лет назад Министерством образования, о том, каковы сдвиги в этом деле, что-то не слышно.

Что касается теоретической части проблемы, она в значительной степени прояснена. Есть культурологическая концепция содержания образования, главные характеристики которой были изложены здесь же, на прошлогодних Чтениях. Результатом организации образовательного процесса в соответствии с этой концепцией должно быть становление человека, в частности, терпимого к представителям других культур и национальностей, независимого в суждениях, открытого для иного мнения и неожиданной мысли, способного не только действовать внутри наличной социальной структуры, но и изменять ее.

          Именно эти качества характеризуют человека, толерантного по отношению к представителям  других взглядов, иной национальной, государственной или религиозной принадлежности.

  В русле личностно ориентированного обучения, естественным образом сочетающегося с культурологическим подходом к содержанию образования, диалогическая форма учебной работы – единственно возможная при трансформации социального опыта в опыт личный. Способы организации такой работы хорошо известны преподавателям средней и высшей школы. Примером служит  применение сократического метода, предполагающего широкое использование диалога. Сущность метода состоит в следующем. Во-первых, учитель и ученик в своем диалоге находят согласие в общем предмете обсуждения. Во-вторых, собеседники отыскивают среди разных случаев то общее, что является определяющим для частностей, то есть приходят к определению понятий. В-третьих, в ходе диалога применяется внутренний критерий истинности возникающей мысли, то есть осуществляется проверка, согласуется ли появившаяся мысль сама с собой и с вытекающими из нее следствиями или нет. В-четвёртых, в процессе целенаправленной социализации ученик выступает не только как объект, но и как субъект образовательной деятельности в той её части, которая относится к его собственному учению. Он выступает в этом качестве в первую очередь в реальном диалоге с учителем, и это даёт ему возможность проявить свое личностное отношение к учебному материалу, к своим товарищам. Воспитанник – субъект эмоционально-ценностных отношений, возникающих в процессе межличностной коммуникации, осуществляемой в диалогической форме.

          Следует подчеркнуть, что вполне эффективной такая работа может быть не в любом случае, а только в единстве с содержанием образования, построенным в соответствии с ориентирами, позволяющими реализовать диалог культур и как средство образовательной деятельности, и как её цель. Естественно, для ксенофобии и её проявлений, хотя бы на бытовом уровне, в процессе такой работы просто нет места. Она готовит к диалогу, обсуждению, обмену мнениями, а не к межличностным или межэтническим "разборкам".

14.02.2009 г.